Нуменал Анцельсы - Страница 39

Ощущения, испытываемые телепортантами при переходах, описанию не поддавались. Да и не было ниаких ощущений. Провал в небытие, сродни действию наркоза, и медленный мучительный выход из бесчувствия. Вот и все, что оставалось в памяти. Хотя за какие-то доли секунды до разборки на кванты — Шлейсер отдавал себе в том отчет — сознание, как при ускоренной съемке, успевало запечатлеть некоторые детали осуществляемой трансформации: угасание чувств, искажение геометрических контуров, вой, шум и наконец появление интерференционного ореола по обрамлению фильеры TR-канала. Переход в состояние метаиндивидуальности инфорнавт не ощущал, микрокосм не наблюдал. Все происходит быстро. Информаген объекта перемещается не по траектории, будь то пространственная (искривленная гравитацией) или эвклидова (прямая). Да и перемещения как такового нет. Есть мгновенный, в рамках вселенского времени переход сжатой до размеров вакуумной флуктуации информационной матрицы из одной точки мультимериума в другую, причем неважно какое расстояние их разделяет.

Первые мысли после прихода в себя: «Все ли на месте? Гомеостаз не нарушен?..» Больше всего при сомации боялись неожиданной развертки «спящей» части генома, когда воспроизводились оставшиеся от предков рудименты: жаберные щели, перепонки между пальцами, саблезубость, шерсть по всему телу. И даже в тех случаях, когда восстановление происходило без искажений, все равно инфорнавты со временем трансформировались в некие «трансгенные культуры» — мутагены. Или как любил при случае пройтись на счет коллег Снарт — мудагены. А что? Все понимали — при такой работе рано или поздно в исходный геном обязательно внедрится какой-нибудь инородный фактор, что, правда, может проявиться не сразу и не обязательно должно вылиться в патологию.

Все случаи инфортационных отклонений фиксировались, а сведения о них передавались в Амфитериат космоантропологии, где был создан соответствующий музей закрытого типа. В этот паноптикум, за редким исключением, допускались только те, кто имел отношение к работе или службе в структурах ГУРСа. Вряд ли стоит комментировать мысли тех, кто там побывал, особенно в первый раз. Были случаи, когда после осмотра экспозиции начинающие аллонавты оказывались в больнице, переводились в другие подразделения и даже увольнялись.

Шлейсер тоже немало чего видел, причем не только за стеклом витрин или в руководствах информатек, но и вживую…как оно было…

В первый раз он стал свидетелем материализационного дефектогенеза, когда у трансолога Фархад-Харифа после возвращения из рейса к звезде Галлиал на лице вместо мышечной ткани образовалась кость. Хариф был в очень тяжелом состоянии и не мог ничего объяснить. Исинт и приборы тоже не смогли прояснить ситуацию, так как нигде и ни в чем не обнаружили признаков аномальности. Впоследствии к Галлиалу послали несколько беспилотных кораблей. Все они вернулись в исправности и никаких сведений об источниках трансцендентности не принесли. Комиссия, расследовавшая данный случай, пришла к выводу, что помеха, исказившая информаген Харифа, возникла при его обратной инфортации и носит случайный, не поддающийся систематизации характер. Так оно было или нет — осталось невыясненным. Тем не менее изменения в планах корпорации «Альтикос», заявившей права на Галлиал, произошли. Экспедиций туда больше не отправляли, из-за чего компания понесла серьезные убытки. Шлейсер хорошо знал Харифа и даже пытался потом его найти. Но след трансолога так и затерялся в режимных структурах Амфитериата, доступ куда был строго ограничен.

Следующий случай проявления инфортационного ксенотропизма запомнился ему особенно ярко. В то время он завершил обследование группы объектов из скопления Актель-IV, где предварительно автоматами были обнаружены следы тристерция, до этого в природе не встречавшегося. Тема представляла особый интерес, потому как нахождение тристерция в естественных условиях и почему-то именно в девятикомпонентной молекулярной форме из исключительно редких трансурановых изотопов, было так же необъяснимо, как, например, высадка на планету, укутанную в ксирил или обнаружение в архейских толщах остатков древней цивилизации. Прогнозы выглядели весьма впечатляющими. Шлейсер готовился к сдаче отчета и консультировал проектантов ОБЦЕСИСа по вопросам организации в Актели более детальных изысканий. Тогда он и познакомился с Мелардом и его экипажем. Мелард исследовал В-рукав аммоноида Альбакруст. Так называлась компактная звездная микроволюта в срединном галактическом поясе, невидимым с Земли из-за пылевой завесы. Там тоже обнаружили тристерций. Мелард не раз обращался к нему за советом и уговаривал присоединиться после сдачи материалов по Актели к его команде. Потом он отправился на Альбакруст. Но там у них что-то случилось. Экипаж в срочном порядке эвакуировали. То, что Шлейсер увидел, повергло его в шок. Прежде всего, у аллонавтов обнаружился жуткий гипертрихоз, причем волосатость распространилась не только на все лицо и тело, но и на ладони, и даже на ступни ног. Но самое ужасное было в том, что у всех без исключения скелет оказался сложенным из хрящей и поделенным на сегменты, отчего тела их складывались вдесятеро и не могли держаться вертикально. Вообще-то каждый инфорнавт после деконтаминации испытывает определенные неудобства, связанные с нарушением деятельности опорно-двигательного аппарата. Но если при нормальном раскладе утрачивается, да и то ненадолго, лишь способность к бегу и плаванию, то локомоция экзотов Меларда вообще не имела ничего общего со свойственными человеку движениями и больше соизмерялась с передвижением пресмыкающихся, червей и насекомых. Причину опять не установили, хотя все узлы применяющихся в инфортации устройств были подвергнуты тщательнейшей проверке. Континуальных аномалий в окрестностях Альбакруста тоже не выявили. Как по эту, так и по ту сторону раздела, космос вел себя исправно.