Нуменал Анцельсы - Страница 158

158

— Насколько мне известно, Астьер однажды побывал в гостях у ксеноморфа, — заметил Шлейсер. — И надо полагать, это был объект не последней категории сложности.

— Вряд ли цефеида сравнится с этим монстром, — отозвался пилот, безуспешно пытаясь отыграть на имитаторе варианты выхода из условно сложившейся ситуации «зет».

— Но должно же быть что-то общее между тем и этим?

— Разве что отсутствие стабильности. Дальнейшее сопоставление равносильно сравнению детской погремушки с ядерной бомбой.

Судя по виду, Астьер не был расположен к воспоминаниям. Он оторвался от пульта управления тренажером, прикрыл глаза и какое-то время молчал.

— Тот случай навсегда врезался в память, — собравшись с мыслями, продолжил он. — У Палиавестры оказался скверный характер. Хотя чего можно ожидать от звезды, внутри которой ты оказался. Главное — винить некого. В ее астеносфере на максимуме образовался «свищ», куда нас с Ичетом и засосало. Тогда отказали не только гравистаты, но и система ориентации. Но сервисный модуль выдержал, а Ичет угадал направление разгона. Перегрузки едва не отправили нас на тот свет. Когда подошел орбитальный стеллер, мы были без памяти.

— В ее пульсациях вы ничего не обнаружили странного? — спросила Сета, которая в общих чертах была знакома с этой историей.

— Нет. Типичная переменная. Даже несмотря на некоторые особенности классификационного характера. Развитие по классическому принципу: накопление энергии — сброс. Чем и было вызвано изменение светимости.

— А что с гравитацией? — поинтересовалась Аина. — Нашли что-нибудь интересное?

— Нет, — ответил Астьер, понимая куда она клонит. — Масштабного масс-реверса у Палиавестры не было. Обычные колебания при смене фаз активности. Правда, при этом она «дышала» почти как живое существо…

Надо отметить, Шлейсер, ввиду специфики его деятельности, никогда не имел дела со сверхгигантами. Такие звезды как Палиавестра, по причине отсутствия у них нормальных планет, не представляли интереса для специалистов геологического профиля. Вместе с тем он в полной мере представлял красоту и необычность этих громаднейших образований, атмосферный оклад которых в тысячи раз превышал размеры самих звезд.

После того как у Астьера иссяк запас воспоминаний, он обратился к Снарту:

— У тебя есть, что добавить по поводу ксеногенов?

Универсал поежился так, будто его против собственной воли вытащили из темного угла и спросили о чем-то исключительно личном и тщательно скрываемом.

— Был один эпизод, — с кислым видом проговорил он. — И я тоже не люблю о нем вспоминать.

— Почему? — полюбопытствовала Грита.

— Тому случаю не нашлось объяснения.

— Совсем не нашлось? — уточняя, переспросил Шлейсер.

— Представь себе, — ответил Снарт, отправляя артинатору на воспроизведение посыл текущих расчетов метрического состояния космополя.

— Расскажи, — попросила Сета, которая к своему удивлению и слыхом не слыхала о той истории.

— Повторяю, я не люблю о том вспоминать, а говорить — тем более, — вздохнул Снарт и, по-прежнему не выражая энтузиазма, продолжил: — Тогда я работал в паре со Слебором. Астьер знал его. Так вот, на Адаверане, в системе которого предполагалась закладка узла связи, мы попали под пресс гравитационного инвертора. Мне удалось выпутаться. А Слебор погиб. У Адаверана с его тремя планетами-одуванчиками на дальних орбитах, несмотря на благопристойный вид, тоже оказался характер будь здоров. Сюрпризы посыпались сразу, как только мы десантировались неподалеку от его магнитного замка. Почти все предварительные расчеты оказались неверными. Мы еще удивились — почему на подступах к звезде так пусто. Ни планет, ни метеоритов, ни пыли. Вообще ничего. Да, были какие-то квант-конденсатные пузыри и стяжения силовых эманаций. Но тогда на них не обратили внимания. И еще. Спектральный класс Адаверана оказался совсем другим, возраст его на шесть миллиардов лет превышал расчетный, а элементный состав плазмы уже подобрался таким образом, что в любой момент наш приятель мог ахнуть во всю силу своей звездной дури.

— Не может быть, возразила Аина. — Астрономы в таких случаях не ошибаются.

— Когда-то и я так думал, — хмыкнул Снарт. — По мнению тех, кто потом расследовал это дело, свет от Адаверана, так же как и здесь, пересекал область развития какой-то метаморфной генерации, искажающей информацию и даже поглощающей ее. Думаю, это происходило именно там, где проводилось картирование, хотя никакого внешнего воздействия мы не ощущали. Так прошло около месяца. Мы уже неплохо изучили Адаверан и собирались перебираться на периферию к планетам. Аномалий старались избегать. Действовали по программе: изучали структуру эфира и распределение силовых полей. В тот роковой день я остался на корабле. На трассу вышел Слебор. Его путь пролегал мимо одного из спорадических квант-конденсатных гиперплетов. Размеры этого «блина» не превышали диаметра Марса. Как только Слебор к нему приблизился, этот «ноль-массовый» выродок вдруг ни с того ни с сего стал гравитировать. Меня так тряхнуло, что искры из глаз посыпались. А от сервисного модуля Слебора ничего не осталось. Все произошло так быстро, что я ничего не понял. А когда начал соображать, равновесие уже восстановилось. Если б не приборы, никто бы не поверил, что там произошла мощнейшая эрупция. Причем внезапно, без всякой подготовки. Это уже потом разобрались что к чему. Лопнул квантонный пузырь. При взрыве выделилась неизвестная, обладающая массой энергия, которая тут же опять дематериализовалась. Вспышки не было. Более того, на оллграммах вообще отсутствовали признаки характерного для энергетических разрядов излучения. Только гравитационный удар. И все.

158