Нуменал Анцельсы - Страница 153

153

В целом, все было как и должно быть, когда души, соприкоснувшись с чуждой укладу жизни альтернативой, пытаются сохраниться в неизменном виде, и путем скрепления генетических норм с новой явью, свыкаются с возникшими переменами и приспосабливаются к ним.

Шлейсер и Сета в те дни не разлучались. Будто предчувствовали разлуку.

Изучать нуменал и полярные ему потеки звездного крема брались все. Но в основном этим занимались Шлейсер и Сета как инфорт-навигатор.

Еще недавно Шлейсер относился к нуменальной теме, как к некому отвлеченному, не имеющему реальной основы понятию. Вокруг этой темы столько было наворочено всякой неверояти, что окажись вдруг это правдой, в мире не осталось бы ничего, что можно было бы увязать с детерминистскими законами.

С такими мыслями он летал к звездам, открывал планеты. И даже вид время от времени возвращающихся из «ниоткуда» экзотов или известия о бесследно исчезнувших экспедициях не могли заставить его думать иначе.

Но теперь, когда не кто-то, а он сам с партнерами оказался в преддверии квазистенциального гамбита, отношение к вопросу паратропизма, не говоря уже о непосредственных носителях проявлений метагенеза, существенным образом изменилось.

В памяти всплыли волнительные минуты, когда они впервые наводили телескоп в направлении загадочного астроформа. Тогда ему даже показалось, что «Ясон» оказался в объятьях Полифема, но не того, с которым столкнулся Одиссей, а другого, чудовищных размеров и с гигантским глазом-нуменалом во лбу.

В отличие от Снарта с его математическим складом ума, Шлейсер метакосм не понимал. Системы, где господствует засилье утративших явь физических законов, где на всех уровнях господствуют вероятностные процессы и где совершенно непостижимым образом расщепляется время, не стали ему ближе даже после посещения Анцельсы. Для него время везде текло одинаково. Это уже дальше разделялись судьбы, сердца, души… На долю каждого судьба отводила свою долю испытаний…

Еще тогда, как только артинатор отметил эффекты, несовместимые с законами оптики, он ощутил исходящую от ксеноида гипнотическую силу. И это ему не понравилось. Но, раз за разом возвращаясь к этой мысли, он уже предчувствовал проникновение в сознание чуждого своей психике космофизического начала.

Находиться в искривленном пространстве и сознавать это, было непросто даже для закаленных испытаниями кампиоров. Следствия квазиконтинуальности проявлялись во всем, начиная от разлада внутреннего состояния разведчиков и кончая изменением геометрии внешней среды.

За примерами дело не стало.

Первое же сканирование окрестностей нуменала подтвердило паранормальные свойства его номы. Сначала на экран что-то навеяло… потом махнуло… окружило… и обозначилось. Но совсем не то, что ожидалось. Артинатор вывел на панель управления индекс «акрифестр» — особо замысловатый иероглиф, означающий искажение характеристик фундаментального поля. Далее из его заключения следовало, что в пределах гало, по масштабу превышающего размер юпитерианской орбиты, континуальный квадр переходит в квинтр, а возможно и в многомериум. Математические символы мало чего объясняли, подразумевая смысл формулируемых понятий лишь как вещь в себе, не имеющую ни конкретного определения, ни образного выражения. Изъясняясь доступным языком, выводы исинта следовало понимать так: «Пока ты здесь — с тобой ничего не случится. Сунешься дальше — костей не соберешь».

Дальше выяснилось, что слагающая гало субстанция пребывает в сложноорганизованном перманентном движении. Подробности разобрать не удалось. Причина была очевидной. Телескоп «Ясона», как и все системы такого рода, страдал существенным недостатком. Обладая способностью вглядываться в глубины космоса и отыскивать объекты на расстоянии миллиарды световых лет, он не мог при исследовании относительно близких структур воспроизводить не выражающиеся в ЕМ-спектре детали.

Не менее загадочно выглядел и сам нуменал: фиолетового цвета шар с неразличимой структурой в обрамлении концентрически-зональной короны, чем-то напоминающей одно из редких явлений — гравитационную радугу. Оттуда на всех частотах бил мощный поток излучения и дул ураганный «ветер». Поскольку проверить данные нейтриноскопии возможности не было, приходилось принимать на веру тот факт, что основная масса нуменала приходится на его корону и прилегающую к ней часть гало. Понять это было трудно и даже невозможно. Однако по ряду признаков артинатор подтвердил предварительные данные.

Дальнейшие наблюдения выявили еще ряд нестандартных явлений. Например, структура магнитного поля, напряженность которого оказалась сопоставимой с галактической, не имела ничего общего с формой самого ксеноида. Создавалось впечатление, что природа магнитной ауры связана с какими-то невидимыми крупными структурами, находящимися не только внутри номы, но и за ее пределами. Снарт предложил рассматривать это явление как фотографию катастрофы, произошедшей миллионы, а может и миллиарды лет назад, и вызвавшей образование по соседству с нуменальным окружением релаксирующих «фата-морган».

Необычными оказались и некоторые примеры метатропности топологического ряда. У нуменала отчетливо прослеживались исходящие из центра лучи, которые складывались в симметричную правильную фигуру — одинадцатигранную звезду. Такая фигура не могла образоваться в эвклидовом пространстве путем наложения более простых геометрических форм: трех — четырех — пяти — или шестиугольников. Более того, лучи имели не оптическую, а вещественную природу. К сожалению, их состав, как и состав нуменального наполнения, определению не поддавался. Снарт был склонен расценивать такой знак либо как принадлежность нуменала к особому классу фиолетовых звезд, которых никто раньше не видел, поскольку их существование если и предсказывалось, то далеко за пределами ограниченного квазарами горизонта, либо как окно в другой мир, в иное измерение, либо как… да-да… как изобретение Разума.

153